Моё невольное приобщение к дворовой культуре происходило в 70-е годы, в так называемую эпоху застоя. Магнитоиздат работал в полную силу своих одно- и двухваттных динамиков. Из магнитофонов «Романтика», «Весна» и «Электроника», вопреки решениям всех партийных съездов, хрипели, гундосили и заливались соловьями Аркаша Северный, Владимир Высоцкий, «одесситы», «Курские соловьи» и другие отщепенцы. Не знаю, как обстояло дело в других городах, но в Ишиме в 70-е правили бал радиохулиганы. На средних частотах радиоприёмников в любое время дня можно было поймать какую-нибудь подпольную станцию и послушать за Одессу-маму. И кому он нужен был – «Маяк» с Кобзоном и Зыкиной? Как ни странно, Александра Галича я тоже впервые услышал на какой-то радиохулиганской волне. Кажется, это была песенка про психов, позже спетая мной на альбоме «Пасха» (1994 г.)
На фото: Михаил Зуйков, 1975 г.
Собственно говоря, проект ВОЛОСАТЫЕ НОГТИ и возник как продолжатель (реаниматор) традиций дворовой песенной культуры. В период 1994-1996 гг., когда Интернет был ещё недосягаем, я проделал большую изыскательскую работу по восстановлению песенок моей хулиганской молодости. Так появились пять альбомов группы ВОЛОСАТЫЕ НОГТИ, целиком основанные на дворовом фольклоре. Как я сейчас понимаю, это был золотой фонд неофициальной культуры 70-х. К 1997-му году мои архивные ресурсы иссякли, и я переключился на сочинение собственных песенок, в надежде на то, что и они когда-нибудь станут дворовой классикой. Но это уже другая история.
Слава Биллу Гейтсу, начало двадцать первого века стало временем всеобщей компьютеризации. Паутина Интернета добралась почти до каждого российского дома, и стала доступной практически любая информация, в т.ч. архивные записи магнитоиздата. И я вновь впал в детство. Решил доделать то, что не сумел тогда в 90-х. Почти все оригинальные произведения, включенные в этот альбом, постигла участь аранжировки. Некоторые изменились до неузнаваемости. Хорошо это или плохо, судить слушателям.
Этот альбом я посвящаю безвременно ушедшему в 2008-м году Игорю «Пупе» Губанову, моему другу, коренному ишимцу, за плечами которого песнопения в кабаках, просратая семья, дважды просратая крыша над головой, скитания по вокзалам нашей необъятной державы, две тюремные ходки, коммерческие опыты во времена первых лет перестройки (чувак сам шил бюстгальтеры и торговал ими на рынке!!!), работа инструктора горкома комсомола, горы самопальных концертных колонок, торговля пальной водкой, функции администратора детской рок-группы «Робинзон»… и еще несколько хороших песен, часть из которых чудом были записаны мной на студии и вошли в дискографию группы ВОЛОСАТЫЕ НОГТИ, а также в сольные альбомы Игоря «Пупы» Губанова - «Ишимский Пупец» №№ 1,2,3.
На фото: Игорь «Пупа» Губанов, 1977 г.
А ещё Игорь «Пупа» Губанов был большим любителем шансона. В моём окружении уже не осталось людей, с которыми можно поговорить о каком-нибудь архивном альбоме Аркадия Северного или о «Курских соловьях». Так хотел Игорь Губанов послушать эти записи, знакомые ему по юности. И вот – записи ко мне пришли, а Игорь ушёл…
На фото: Игорь «Пупа» Губанов, 2003 г.
Так пусть же этот CD будет своеобразным памятником ИГОРЮ «ПУПЕ» ГУБАНОВУ, человеку без паспорта! Существует еще одна причина, побудившая меня посвятить этот альбом Игорю «Пупе» Губанову. Дело в том, что первая рюмка в жизни была налита восьмикласснику Игорю Губанову мной, Отцом Михаилом, тогда еще обыкновенным девятиклассником. Как сейчас помню, пили в подвале (андеграунд, бля!), и Пупа в итоге изблевал помещение и посшибал все углы. И когда теперь я, бывало, стыдил его за неумеренные алкогольные возлияния, Пупа припоминал мне этот подвал и просил на красненькую. Так что альбом этот является еще и своеобразной похмельной индульгенцией.
1. Я иду по извилистой тропке и смотрю в чей-то красочный зад. Здесь я, блин, по туристской путёвке (В оригинале: Я приехал по туристской путёвке) и хочу возвратиться назад.
Припев:
Так поцелуй же ты меня, Перепитуля! Никакого уже терпежу! (В оригинале: Я тебя так безмерно люблю.) Для тебя чем угодно рискуя, я по тропам саянским брожу.
2. Меня мама спасла от рахита, чтобы здесь, среди сумерков дня я загнулся б от энцефалита, когда клещ поцелует меня.
Припев
3. Надоели лесные картинки, надоели закаты в горах. Разогните мне тощую спинку, (В оригинале: уберите проклятый рюкзак.) и рюкзак уберите нах!
Тогда, в 70-е, я думал, что перепитуля – это клещ, от укуса которого может умереть герой песни. Оказалось, что Перепитуля – это женское имя. Текст, который я слышал в юности, по моему сегодняшнему убеждению, является туристической (бардовской) переделкой основной, хулиганской версии песни (вариант №2 слушайте далее). С рифмой в этом номере мне пришлось-таки поработать.
Этот номер Игоря Эренбурга уже зафиксирован мной на альбоме «Пасха». Но отчего-то без второго куплета. Утеря восстановлена.
«СЛАВА ГЕРОЯМ»
1. У лошади была грудная жаба, Но лошадь, как известно, не овца! И лошадь на парады выезжала, И маршалу про жабу ни словца.
2. А маршал, бедный: мучился от рака, Но тоже на парады выезжал, Он мучился от рака, но, однако, Он лошади об этом не сказал,
3. Нам этот факт Великая Эпоха Воспеть велела в песнях и в стихах, Хоть лошадь та давным-давно издохла, А маршала сгноили в Соловках.
«ТЕРМОЯДЕРНАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ»
1. С одной моей знакомою сидел я раз на лавочке. Мы уплетали коржики и ничего не ведали. А я из рук её кормил – за папочку, за мамочку. И больше ничего в тот день мы на людях не делали.
А где-то там, а где-то там антимиры гремучие. Не выпить ль нам, не выпить ль нам по этакому случаю?
2. С одной моею девушкой сидели мы во скверике, А рядом с нами и вокруг психованные бегали. Они кричали, что нельзя, нельзя дружить с Америкой. И больше ничего в тот день мы на людях не делали.
А где-то там, а где-то там евреи с жиру бесятся. Так пусть они, так пусть они на вешалках развесятся.
3. С одной моею женщиной сидели мы на танцах. Но тут раздался сильный взрыв, и гриб поднялся беленький. Вокруг кричали, что война, война идёт с китайцами. И больше ничего в тот день мы на людях не делали.
А эти люди говорят о звёздах и о вечности. А ты ходи и подбирай за ними их конечности.
4. С одной моей любовницей бродили мы по городу. А город вымер, ни души, всех бомбами сожгли. А нам лафа, хоть ты пляши – мы делали и делали как раз вот то, что на людях мы делать не могли.
Всё трупики и здесь, и там лежат неясной кучей. Не выпить ль нам, не выпить ль нам по этакому случаю?
Песня неизвестного мне (Интернет не спас) автора (Хотя Андрей Рагозин утверждает, что строчки про «антимиры гремучие» он помнит по какому-то фильму его юности, т.е. конца 80-х.). Песня, актуальная как в 70-е годы, так и в наши дни. Из армейского фольклора. - Почему, идя в атаку после ядерного взрыва, нужно держать автомат в вытянутых руках? - Чтобы металл, когда он начнет плавиться, не капал на ноги!
Сколько лет, сколько лет Сколько лет, сколько лет - Все одно и то же: Денег нет, женщин нет, Да и быть не может.
Сколько лет воровал, Сколько лет старался,- Мне б скопить капитал - Ну а я спивался.
Ни кола ни двора И ни рожи с кожей, И друзей - ни хрена, Да и быть не может.
Только - водка на троих, Только - пика с червой,- Комом - все блины мои, А не только первый.
Ранний Высоцкий. Портрет Игоря «Пупы» Губанова (на фото). Бурная, насыщенная событиями «жизнь» – от сумы до тюрьмы. А последние лет десять Пупа, бросивший пить горькую и устроившийся на официальную работу, как бы и не жил, в чём признавался неоднократно.
«ОШАРАШЕН»
Нашей рашей ошарашен, я шагаю по стране. Нет её милей и краше, пусть шузы мои в говне. Буераки да ухабы, сухостой да бурелом, ни одной красивой бабы с богородицы челом. Тюрьмы, мрачные больницы и кривые зекрала, над церквями кружат птицы, гадя прям на купола, полинявшие берёзы манят бёдрами сквозь тьму… Я забыл, когда тверёзым засыпал в своём дому. Птица-Русь с двумя бошками и одним большим гузном, я дрожащими руками открываю штоф с вином, чтобы выпить за здоровье дорогого Пахана, чтоб наполнилась любовью моя странная страна, чтоб хватило в недрах газа на грядущие года, чтоб креплёная зараза не кончалась никогда.
«НАВОДЧИЦА»
— Сегодня я с большой охотою Распоряжусь своей субботою, И если Нинка не капризная, Распоряжусь своею жизнью я!
— Постой, чудак, она ж наводчица! Зачем? — Да так, уж очень хочется! — Постой, чудак, у нас — компания, Пойдём в кабак, зальём желание!
— Сегодня вы меня не пачкайте, Сегодня пьянка мне — до лампочки: Сегодня Нинка соглашается, Сегодня жисть моя решается!
— Ну и дела же с этой Нинкою! Она жила со всей Ордынкою! И с нею спать ну кто захочет сам!.. — А мне плевать — мне очень хочется!
Сказала: любит! Всё, замётано! — Отвечу: рупь за сто, что врёт она! Она ж того... Ко всем ведь просится... — А мне чего — мне очень хочется!
— Она ж хрипит, она же грязная, И глаз подбит, и ноги разные, Всегда одета как уборщица... — Плевать на это — очень хочется!
Все говорят, что не красавица. А мне такие больше нравятся. Ну что ж такого, что наводчица? А мне ещё сильнее хочется!
«ЖИВЁТ ОНА В ДАВЫДКОВО»
Живёт она в Давыдкеве, живёт она в избытке ведь. А все шкафы в стенах у ей, так что мы-то нахуй ей. Нахуй ей.
У ей все стулья венские, и койка из Германии. А мы-то деревенские, а мы-т без понимания. Да.
У ней мужик в милиции работает как следователь. И всё-то не годится ей, и всё-то не как следуеть. Да.
А тут чего удумала. Мы принесли картофелю. Взяла, в мешок-то плюнула, а я ей, бля, по профилю.
А наши деревенские разбили стулья венские, на койку из Германии насрали всей компанией.
Пришёл мужик с милицией, заставил помириться ей. Мы быстро помирилися, зараз опохмелилися.
А дядя Ваня, выпимши, устроил снова кипиш им: - За что же мы сражалися? А вы здесь обожралися.
И мы все встрепенулися, к возмездию вернулися: - Хоть мы и захудалые, извольте по ебалу вам!
Жила она в Давыдкеве… А мы таперча в крытке ведь. И на похоронах у ей нам не пришлось побыть, ей-ей. Да и хуй бы с ей.
На альбоме «Привет из Москвы» (единственная доступная запись Игоря Эренбурга) Игорь Эренбург говорит о том, что текст этой песни не дописан, и что он обязуется в следующий раз спеть законченную песню. Был ли он, этот следующий раз? Дописал ли автор текст? Мне эта информация не известна. Так вот, нежданно-негаданно, я стал соавтором (два последних куплета) Игоря Эренбурга. Не знаю, одобрил бы мой коллега трагический вариант финала? Встретимся ТАМ – поговорим.
«КАТЕРИНА»
Катерина, Катя, Катерина! Все в тебе, ну все в тебе по мне! Ты как елка: стоишь рупь с полтиной, Нарядить - поднимешься в цене.
Я тебя одену в пан и бархат, В пух и прах и в бога душу, вот, - Будешь ты не хуже, чем Тамарка, Что лишил я жизни в прошлый год.
Ты не бойся, Катя, Катерина,- Наша жизнь как речка потечет! Что там жизнь! Не жизнь наша - малина! Я ведь режу баб не каждый год.
Катерина, хватит сомневаться,- Разорву рубаху на груди! Вот им всем! Поехали кататься! Панихида будет впереди...
В этой «маньячной» версии старой песни Высоцкого (музыка - моя) герой лукавит, когда говорит, что «режет баб не каждый год». А может, и не врёт? Ну конечно, не каждый год – каждый день!
«ЗА СЕМЬЮ ЗАБОРАМИ»
1. Мы поехали за город, А за городом дожди, А за городом заборы, За заборами – вожди, Там трава несмятая, Дышится легко, Там конфеты мятные «Птичье молоко». За семью заборами, За семью запорами, Там конфеты мятные «Птичье молоко»!
2. Там и фауна, и флора, Там и галки, и грачи, Там глядят из-за забора На прохожих стукачи, Ходят вдоль да около, Кверху воротник… А сталинские соколы Кушают шашлык! За семью заборами, За семью запорами, Сталинские соколы Кушают шашлык!
3. А ночами, а ночами Для ответственных людей, Для высокого начальства Крутят фильмы про блядей! И сопя уставится, На экран мурло… Очень ему нравится Мерилин Монро! За семью заборами, За семью запорами, Очень ему нравится Мерилин Монро!
4. Мы устали с непривычки, Мы сказали: – Боже мой! Добрели до электрички И поехали домой. А в пути по радио Целый час подряд, Нам про демократию Делали доклад. А за семью заборами, За семью запорами, Там доклад не слушают – Там шашлык едят!
В контексте альбома я заменил «сталинских соколов» на «брежневских соколов», что, согласитесь, по сути, не меняет дела. Какая бы ни была власть, порода этих пернатых не меняется. И заборы остаются прежними.
1. Пустите, Рая, мне под вами тесно, и не давите на меня своим лобком. Мне это всё уже неинтересно, и не тошните на меня вы табаком.
А за стеной играет пианист. Все говорят, что виртуозный онанист. Играть он музыку Чайковского горазд. Так почему же он тогда не передаст?
2. Пустите, Рая, у меня же печень! И не тошните на меня вы табаком. Вы ж видите, любить вас просто нечем, да и вообще я с вами больше не знаком.
А за стеной, которая правей, играет громко пианист «Асохэн Вэй». Играть он музыку Чайковского горазд. И, как Чайковский, он местами педераст.
3. Пустите, Рая, дайте снять кальсоны и в тохес вставить свежую свечу. Не думайте, что вы так невесомы. Чтоб вы так жили, как я вас хочу.
А за стеною всё играет пианист. И как активный педераст и онанист. Играть он музыку Чайковского горазд. Кто ж мог сказать, что он-таки не педераст?
3. Пустите, Рая! Ну, дайте ж передышку. И не уродуйте меня своим лобком. Ну, не тошните ж на меня своей одышкой. Свой придержите темперамент на потом.
А за стеною всё играет пианист. По всему видно, он – заядлый онанист. И хоть он музыку Чайковского горазд, так ведь он просто анонимный педераст!
4. О мэнэт цорес, я связался с интриганкой! Вы мне ломаете последнюю софу. Пустите, Рая, и не будьте хулиганкой, я милиционера позову.
А за стеною всё играет пианист. Не может кончить этот хуев онанист. Какой Чайковский? Может, «Чижика» горазд играть за стенкой этот блядский педераст.
5. Пустите, Рая, я зову милиционера. Кончайте ж на меня давить лобком. И что у вас за блядская манера – тошнить на человека табаком?
А за стеной играет виртуоз. У Райки снова начинается невроз. А губы шепчут пианисту комплимент – ей очень нравится под аккомпанемент.
Данный текст слеплен мной из двух услышанных версий, немного отличающихся друг от друга: - версии Игоря Эренбурга (автор) - версии Константина Беляева (корефан автора). В начале номера – скрип настоящей люльки-качалки, выдернутый мной из песни «Колыбельная» Инны Желанной. Голос за кадром – Сара Крейзер.
«ПРО МАЛЯРОВ, ИСТОПНИКА И ТЕОРИЮ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ»
1. Чувствуем с напарником – ну и ну, Ноги прямо ватные, все в дыму, Чувствуем – нуждаемся в отдыхе, Чтой-то нехорошее в воздухе. Взяли «жигулевского» и «дубняка» Третьим пригласили истопника, Приняли, добавили еще раза, Тут нам истопник и открыл глаза – Про ужасную историю Про Москву и про Париж, Как наши физики проспорили Ихним физикам пари.
2. Все теперь на шарике вкривь и вкось, Шиворот-навыворот, набекрень, И что мы с вами думаем день – ночь, А что мы с вами думаем ночь – день. И рубают финики лопари, А в Сахаре снегу – невпроворот, Это гады-физики на пари Раскрутили шарик наоборот. И там где полюс был, там тропики, А где Нью-Йорк – Нахичевань, А что мы люди, а не бобики, Им на это наплевать!
3. Рассказал нам все это истопник, Вижу, мой напарник, ну, прямо сник, – Раз такое дело – гори огнем! Больше мы малярничать не пойдем! – Взяли в поликлинике бюллетень, Нам башку работою не морочь! И что ж тут за работа, если ночью день, А потом обратно не день, а ночь! И при всей квалификации Тут возможен перекос, Это ж все-таки радиация, А не просто купорос!
4. Пятую неделю я не сплю с женой, Пятую неделю я хожу больной, Тоже и напарник мой плачется, Дескать, он отравленный начисто. И лечусь «столичною» лично я, Чтобы мне с ума не стронуться, Истопник сказал – «столичная» – Очень хороша от стронция. И то я верю, то не верится, Что минует та беда… А шарик вертится и вертится, И все время не туда!
Александр Галич. Умница Галич ещё в 60-е предвидел сегодняшние глобальные изменения на нашем шарике: потепление, экология, озоновые дыры…А его – провидца – в эмиграцию!
«ГДЕ ТЫ?»
Где ты, моя молодость прыщавая? За каким осталась поворотом? Где моя невеста худощавая? Эту тётку не признаю что-то. От друзей ни слова, ни приветика – спрятались под плитами гранитными. Голоса теряют энергетику, осыпаясь с лентами магнитными. По ночам изжога и бессонница, впору встать, да песню заорать… То ли мне поётся, то ли стонется? Даже слов своих не разобрать.
На фото: Отец Михаил с однокурсниками, Тюмень, 1978 г.
«УМИРАЛ АРМЯНИН»
Одно из моих открытий. Никогда до сего времени я не слышал ни этой песни, ни имени её автора – Ефима Кулебякина. Очень злободневная песня. «Урюки любви» в собственном соку. Речь Ленина в защиту евреев тоже в тему. Музыка – моя.
- Как звали дедушку Ленина? - Владимир Ильич. - Неправильно. Дедушку Ленина звали Сруль Моисеевич Бланк.
«ПЕРЕПИТУЛЯ. Вариант 2»
1. Я стою у кольцовского сада И гитару держу под полой. Пропою я сейчас серенаду, А хошь слухай, а хошь иди домой
Припев:
Ну, поцелуй же ты меня, Перепитуля, Я тебя больше жизни люблю. За тебя, чем угодно рискуя, я любого козла завалю. (В оригинале: Для тебя чем угодно рискну я – А сачковал, да сачкаю, сачкану.)
2. Я кровать твою воблой обвешу Чтобы крепче был девичий сон. Этой воблы тебе обеспешу – (В оригинале: Для тебя этой воблы достану) А хошь тонну, хошь целый вагон.
Припев
3. Чтобы крепче меня ты любила, называла: «Хороший ты мой», я тебе прикуплю ящик мыла - а хошь мойся, а хошь ходи такой.
«ЛЁНЯ-СУПЕРСТАР»
«СОБОЛЕЗНУЮ»
а все-таки хорошая у нас была страна как жаль что так заброшена разрушена она теперь её болезную вовеки не поднять я всем нам соболезную козлы ебена мать
